Разве я могу кому-нибудь нравиться?
Разве я могу кому-нибудь нравиться? На моём лице отразился весь тот порочный, изнеженный и затхлый образ жизни, который я вёл. Малодостойные поступки, леность, кретинизм. А я-то воображал себя красивым! Какое отвращение и презрение я должен вызывать у окружающих! Во мне нет абсолютно никаких достоинств: я эгоистичен, инфантилен, не способен к умственному труду (математическому творчеству), жесток и низок, слабоволен и не умею преодолевать трудности; а самое главное – я ничего не могу дать другим, что бы им было нужно (Хорошо же я думаю и о других – С.И .). На мою внешность позарится только человек уж с очень извращённым вкусом. Добавить к этому самодовольство, убеждённость в своей красоте, влюблённость в себя. Я не имею понятия о долге. Мой уход от Константинова – это не столько борьба за свободу, сколько ревность и нежелание трудиться. Неужели мой долг состоит в том, чтобы сдавать эти паршивые экзамены? Как будто окончание Университета мне сильно прибавит ценности – скорее самоуверенности. И это – единственное в чём бы я мог сейчас видеть некое подобие своего долга
Мои неуспехи в деле занятий физикой связаны, естественно, с тем, что я не учил в прошлом семестре физику и плохо поступил по отношению к обоим преподавателям: к каждому по- своему.(причём здесь преподаватели? – С.И .) Поэтому учить её будет вдвойне трудно.
Молчит годами злобный разум,
Чтоб вдруг явить на свет из тьмы
Лицо, раздутое проказой,
И стены серые тюрьмы.
Какая чернота, пустота меня окружает: меня никто не любит
(Потому что меня нельзя любить! Да и не только поэтому: 1994, 25 декабря, вс, 6.47.) а только воспринимают, как мебель. Сам я в какой-то пустоте ; в последнее время всё вызывает во мне какое-то отторжение, как будто я имею что-то, что для меня важнее всего, а окружающим нет до этого никакого дела. Т.е. что я будто осуждён на одиночное заключение. Поэтому я чувствую невыразимое одиночество. Кругом люди, но как будто их нет. Есть возможность решать задачи, но я не могу этого делать, так как это отвлекает от самого главного. Если оно меня оставит, я умру; вернее, это самое главное умрёт, а для меня нет ничего важнее этого: жизнь станет без этого пустой .
Мне чудится за этим мальчиком что-то дьявольское. Теперь я вижу, что во мне внутри прокручивается фильм «Солярис».
Горит свеча, и тают годы.
Жизнь – светлый миг средь вечной тьмы.
Зачем живём на свете мы,
Не зная собственной природы,
Мертвея в черноте тюрьмы?
Друзья,